Не успел Берт Хиггинс примоститься поудобнее возле Нэнси Маркхэм, как она неожиданно подала голос:

— Ну как там у тебя с Джорджи, а, Берт?

Он похолодел.

— Думаешь, я не замечаю, как ты по ночам шастаешь в его спальню?

Берт дрожал от страха, и это было на руку Нэнси: теперь по крайней мере она знает, как его прижать, и это просто здорово. Да, здорово!

Она расхохоталась:

— Воображаю, Берт, что скажут твои дружки, когда пронюхают, что ты трахаешь мальчиков!

Он схватил ее за горло своими железными пальцами.

— Ну и что же ты, Нэнс, собираешься делать?

Она опять засмеялась, без какого бы то ни было намека на страх.

— Кто? Я? Ничего! Я в твою жизнь не лезу! Каждый сам по себе. Единственное, что мне от тебя нужно, так это деньжата.

Берт убрал руку с ее горла, зажег стоявшую на ночном столике свечу, лег на спину и уставился в потолок.

— Ты хочешь сказать… что просто закроешь на все глаза?

В голосе его звучало сомнение.

— Нет. Не просто. Давай договоримся, сколько ты мне за это отвалишь, а потом делай что хочешь.

— За деньги ты, я смотрю, сына родного готова продать?

Нэнси закурила, выпустила дым через нос, повернулась к нему:

— Пока деньги — сила, готова.

— Что же, Нэнс, все в порядке. Называй сумму.

— Еще пятерик в неделю — и заметано.

Берт подумал.

— Три монеты, и баста.

— Пять, или забудем об этом.

— Ладно, пять так пять. Ну а мы с тобой как же?

Нэнси притушила окурок, задула свечу.

— Все так же. Что было, то и будет. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Нэнси.

Она мгновенно уснула. А Берт размышлял еще некоторое время. Даже ему, видавшему виды, было не по себе. За каких-то пять фунтов в неделю Нэнси Маркхэм продала собственного сына!

Спустившись вниз, Джордж увидел на диване громко храпящего Берта и, когда тот заворочался, устраиваясь поудобнее, улыбнулся своей загадочной улыбкой.

Алкогольный дух, исходивший от Берта, навел Джорджа на мысль, что его мучитель наверняка вырубился еще с вечера. Потому мать и оставила его на диване.

Джордж приблизился и заметил, что Берт пролил на себя виски из стакана, зажатого между его телом и спинкой дивана. В нос Джорджу ударил резкий запах спиртного.

Джордж взял со столика бутылку виски «Блэк энд Уайт», вылил все, что там оставалось, на спинку дивана и поставил бутылку на место. Затем взял коробок со спичками, трясущимися руками чиркнул одной и зачарованно глядел на вспыхнувшее пламя; пока огонь не лизнул кончики пальцев. Едва не вскрикнув от боли, он сунул в рот обожженный палец и, посасывая его, смотрел, как в полутьме комнаты маленький голубой огонек неспешно прокладывает себе путь по задней стенке дивана. Запахло горелым деревом. Со всевозрастающим возбуждением Джордж наблюдал за тем, как Берт с каждым всхрапом заглатывает клубы черного дыма, и, когда на нем загорелась одежда, весь задрожал. Но Берт продолжал храпеть.

Диван вмиг превратился в огромный огненный шар. Он будто взорвался, рассыпавшись на маленькие красные и желтые шарики, которые змейками поползли по подлокотникам, потом покатились по полу.

Джордж попятился к двери — жар обдал лицо.

Неожиданно Берт вскочил, объятый пламенем, взревел и двинулся на Джорджа.

Мальчик выскочил в прихожую, но поскользнулся в своих шерстяных носках и растянулся на полу. Берт в агонии метался по пылавшей комнате, не переставая реветь. Сгреб в кулак занавеси на окне, и по ним тоже пополз огонь. В доме началась паника. Появившаяся за спиной у Джорджа Эдит вернула его к действительности громкими воплями. Девочка сорвала с кухонного стола клеенку, побежала в гостиную и попыталась сбить пламя с Берта, который уже свалился на пол.

— Беги же, зови на помощь, Джордж! Бога ради! Быстрей!

Джордж бросился исполнять ее приказание и нос к носу столкнулся с Джозефом — тот выскочил из спальни на шум и, прыгая через две ступеньки, прибежал вниз.

— О черт! — только и мог воскликнуть Джозеф, не веря своим глазам. Он выбежал из дома и, как был, в одной пижаме, помчался по садовой дорожке. Джордж снова повернул голову в сторону гостиной.

На Эдит загорелась ночная рубашка, по подолу побежали голубые язычки пламени. Джордж влетел в гостиную, схватил сестру за руку.

— Твоя ночнушка, Эди, твоя ночнушка горит! — Он стянул с ног носки и принялся сбивать пламя.

— Что, черт возьми, происходит? — громко спросила Нэнси, появившись в дверях гостиной и быстро-быстро моргая глазами со сна.

Теперь вся комната была охвачена пламенем, и Эдит подтолкнула Джорджа к двери.

— Мам… скажи ему, пусть уйдет. Бога ради! Ведь все вокруг горит!

Нэнси через парадную дверь вытолкала Джорджа на улицу, прямо под дождь, и он стоял там босой на холодном тротуаре, в то время как Нэнси и Эдит вытаскивали из дома Берта. Через дверь валили клубы густого черного дыма, в нос бил сильный запах гари. Дождь прибивал взлетавший вверх пепел к мостовой, и он оседал на решетках канализационных люков.

В окнах соседних домов зажегся свет, люди в страхе выскакивали из своих квартир. Миссис Маршалл накинула своими тонкими руками Джорджу на плечи тяжелое пальто и потащила прочь из палисадника. Через минуту он уже стоял в ее теплой, уютной гостиной, наблюдая за происходящим из окна. Оно казалось ему нереальным.

Приехали пожарные машины, и от воя сирен Джордж вздрогнул. Сквозь толпу, разгоняемую пожарниками, пронесли на носилках Берта, накрытого с головой одеялом.

Берт умер! Он мертв! Берт Хиггинс мертв! Джордж был вне себя от радости. Он повернулся к миссис Маршалл, и злые огоньки в его глазах она приняла за слезы. Она обняла Джорджа — как приятно, как сладко от нее пахло! — и нежно поцеловала его в макушку.

— Бедная крошка!

Впервые Джордж почувствовал себя сильным. Он избавил мир от Берта Хиггинса!

Миссис Маршалл легонько отстранила его от себя, поглядела ему в лицо.

— Хочешь, приготовлю тебе чашечку отличного сладкого чая? — Она бережно усадила мальчика на диван, а сама прошла на кухню.

Пришел Джозеф с лицом, черным от гари, сел рядом с Джорджем.

— Мама поехала с Бертом в больницу, и Эдит — с ней. Нам велели дожидаться их здесь.

Джордж сунул ладошку в руку брата, и тот крепко сжал ее.

— Миссис Маршалл готовит чай, ты, я думаю, тоже не отказался бы, да?

Чуть ли не весь день Джордж и Джозеф рылись на пожарище, нашли кучу всякого добра и сложили все в палисаднике.